Впервые опубликовано на сайте rubicon.kz 16 июля 2016 года.

Продолжение. Часть 1.
Нора Бекмаханова: — Деформация личности как показатель системы.

Психологическое объяснение личности авторитарного, фашистского типа было выдвинуто впервые Э. Фроммом, исходившим из факта отчуждения личности в условиях капитализма, из того обстоятельства, что личность, освобожденная от всех связей, в кризисные периоды обращается к лидеру, «вождю», которому вручает свою свободу и волю. По Фромму, авторитарный характер проявляется прежде всего в среде низших слоев «среднего класса», что и содействует росту фашизма.

Американские ученые из университета в Беркли разработали методику выявления психологии авторитарной личности, «потенциально фашистских черт» в индивиде. «Синдром авторитаризма,– пишет Д. Пэнди,– был определен, как присущий индивидам, которые жестко следуют условностям, демонстрируют крайнюю форму подчинения авторитету и власти, отстаивают строгое наказание для нарушителей ценностей (авторитарная агрессия). Авторитаризму присущи так же негативное отношение к людям, презрение к субъективным чувствам и признание сверхъестественных факторов поведения. Авторитарное начало просматривается в жестокости кастоподобных форм социальных структур, в религиозно-мистической ориентации, в фанатическом служении вождю и статусных отношениях тоталитарного государства».

Писатель Ф. Фюман так определяет типические черты фашизма в мышлении: элитарное презрение к массе и одновременно стремление раствориться в безликости: воинствующий национализм с одновременными попытками создать некую международную общность; застывшее мышление — существует только черное и белое; прославление всего жестокого, ужасного, кровавого, доисторического с одновременным преклонением перед техническим и индустриальным; требование милитаризации всей общественной жизни, вплоть до жизни личной, при одновременном одобрении анархической борьбы всех против всех; клевета на разум, совесть и сознание, принцип фюрерства; демагогия, фанатизм, крайний антикоммунизм и все это вместе, не изолированно одно от другого, – плод вырастили фашисты очень странный.

Юрген Штрооп – функционер системы, в которой осуществляется специфическая подмена принципов преступности идеалистически мистическим чувством выполнения исторической миссии, когда подчиненной текущим потребностям власти, превращается в предмет грязных манипуляций, оправдываемых мифологическими конструкциями фашистской идеологии.

Однако, в связи с этим возникает вопрос: был ли способен шарфюрер (сержант) СС в 1933 году к тому, что осуществил через 10 лет группен-фюрер (генерал) СС? В обширной системе насилия преступление невозможно объяснить «ни мотивами эгоизма, алчности, жаждой власти, зависти, трусости, ни чем-либо другим». Оно является орудием осуществления целей исторического масштаба. Это грандиозное преступление представляет собой продукт гигантского системного механизма и имеет качественно новый характер.

Соответственно, и его исполнитель является в определенном смысле тоже «новым человеком», идентифицированном с фашистским режимом до полного паралича своего собственного сознания. Сила и могущество системы делают человека слабым в том смысле, что он становится живым роботом. В течение 225 дней К. Мочарский стремился понять процесс становления «нового человека» – процесс деформации, который происходит там, где стремительно улучшаются бытовые условия, предназначенные для людей низкого интеллекта, нерешительного рассудка и не очень твердого характера: улучшение, сопровождающиеся получением статуса привилегированности и отделенности от окружающей среды. Комфорт ценой потери собственной совести.

Штрооп делает блестящую карьеру в 1933 г., он является сержантом, двумя годами позже с помощью Гиммлера получает звание штурмбанфюрера СС и становится командиром полка СС, расквартированного в предместье Гамбурга. С новым престижным статусом связан и ряд материальных привилегий. Главное здесь заключается в том, что личный успех, по мнению Штроопа, совпадает с общенародным. Например, фюрер обещал покончить с дезорганизацией экономической жизни, и в стране запрещены забастовки, ликвидирована безработица. Гитлер хотел расправиться с еврейской нацией, левыми движениями и сексуальными извращениями – отсюда исправно функционирующие концлагеря с инакомыслящими; обещал навести порядок в стране и это было осуществлено. И если в душу Штроопа закрадется тень сомнения в справедливости нового режима, то она мгновенно исчезнет, так как он видит действительный порядок и народное единство вокруг вождя и при этом боится испортить свою хорошо складывающуюся карьеру.

Поэтому Штрооп выполнит любой приказ нацистского руководства, к тому же постоянное участие в маршах во главе колонны эсэсовцев на партейтагах (собраниях нацистской партии) среди восторженной толпы позволяет ему понять, что вне нацистской системы все его надежды, стремления и чувства были бы пустыми. Тоталитарный режим трансформирует природу человека, превращая его в монстра нормальности, адекватной целям бездушной гигантской машины насилия и террора.

Иррационалистическое, мистическое мировоззрение «служило фашистам теоретической опорой отрицания рационалистической и демократической традиции в культуре»; давало им возможность подготавливать в эсэсовских школах для офицеров и училищах кадры исполнителей, которых характеризовали слепое послушание и фанатизм в мистической окраске. Для этого использовалось несколько основных стереотипов мышления, выработанных нацистской идеологией. В соответствии с ними «арийская раса», как уже указывалось, обладает более высокой биологической ценностью, чем другие народы. Поэтому немецкий народ должен силой завоевать необходимое ему «жизненное пространство», а другие обязаны ему служить. С этими взглядами связан антисемитизм, который обосновывался тем, что евреи были творцами международного заговора, ставящего цель достигнуть господства над миром путем дегенерации народов и разложения их изнутри. Другими стереотипами этого «мировоззрения» была примитивная подделка под патриотизм, согласно которой сила народа связана с землей, биологическая селекция как основа принципа вождизма и представление об историческом призвании «Ордена СС» в соответствии с идеями древнегерманской мифологии. Вера в Бога для эсэсовца означала веру в мистического Бога природы, который помогает в борьбе сильнейшему. Всякое сочувствие к страданиям представителей «неполноценных» народов, милосердие трактовалось как недопустимая слабость или лицемерие. Нацистская идеология была рассчитана на культивирование в массах оккультизма, магии и фанатизма, на использование эмоциональных, иррациональных сторон человеческой природы.

Вся деятельность мощной и изощренной машины идеологического воздействия на сознание индивида и общества в нацистском государстве была нацелена на формирование определенного типа личности, о котором шла речь в беседе Гитлера с Раушнингом: «В моих орденских замках вырастет молодежь, от которой содрогнется мир. Я хочу воспитать жестокую, злостную, свирепую молодежь. Она должна быть нечувствительной к страданиям, ей не должны быть знакомы ни слабость, ни сентиментальность. Я желаю увидеть в ее глазах блеск взгляда дикого зверя».

Именно такой тип личности и сформировал Гиммлер в элитарной организации СС, именно в ней выращивались свирепые, бессовестные «сверхчеловеки» – роботы, задача которых состояла в уничтожении двух главных врагов: коммунистов и людей иной крови. Формирование «сверхчеловека» происходило в условиях духовной атмосферы, насыщенной сектантским фанатизмом, феодальными правилами поведения и древнегерманским культом и соединенной с современной политико-экономической организацией и хладнокровными государственными расчетами.

Деструкцию сознания, проведенную в Германии Гитлером и его сподвижниками, достаточно сложно понять, если не обратиться к творчеству всемирно известного психолога К. Г. Юнга (1875-1961 г. г.).

Одна из идей ученого состояла в том, что бессознательное не сводится к биологически детерменированным, инстинктивным слоям психики, а охватывает сумму, или осадок, психического опыта всех предыдущих поколений; сумму, проявляющуюся в душевной жизни в виде определенных типов поведения, эмоциональных реакций, образов спонтанных фантазий, сновидений и даже мышления, и лишь с трудом поддающуюся контролю со стороны сознания. Эта темная «ночная» сторона человеческой психики была найдена в качестве бессознательного еще задолго до Юнга. Еще немецкие романтики пытались видеть в ней источник свободы и подлинного бытия человека. Бессознательное есть источник не только свободы и творчества, но и всего демонического и ужасного, потусторонне-инфернального, что время от времени неожиданно врывается в жизнь людей, уродуя или сокрушая их.

Бессознательное вовсе не виновато в том, что иногда мучает душу кошмарами и вызывает к жизни тяжкие коллизии. Оно есть чисто природный автоматически-целесообразный процесс, который может быть использован и на благо, и во вред целостной душе. А это уже зависит от другого участника – сознания, оказывающегося, таким образом, носителем свободы и ответственности.

Психическая энергия, сама по себе индифферентная, проявляющаяся не только в неврозах, но и в нормальной психике в виде символических содержаний сновидений, фантазий и творческих актов. Но если бессознательное поставляет эти содержания в сознание, само будучи суммой психического опыта всех поколений предков, то, стало быть, в поисках материала для их исследования естественно обратиться к первобытным образцам спонтанной творческой фантазии – фольклору и мифам.

Бессознательное действует внутри психики, как энергия, имеющая символические формы выражения. Но оно действует не хаотически, а в некотором смысле упорядоченно. Какого же рода этот порядок? Чтобы ответить на такой вопрос, Юнг выдвигает идею архетипов коллективного бессознательного. Архетипы – это «особые по отношению к сознанию реальности… вызывающие к жизни комплексы представлений, которые выступают в виде мифологических мотивов». Эти представления воспринимаются человеческим сознанием или, скорее, вводятся в наглядные формы. Их можно воспринимать и понимать, как набор имеющихся в бессознательном определенных принципов, структур, предрасположенностей, которые при известных условиях активизируются и вторгаются в сознание в виде энергетических потоков, принимающих там наглядные символические формы или выражающихся в стереотипных реакциях и способах поведения.

Отдавая должное медицинской стороне дела, Юнг создает общую картину строения и развития нормальной человеческой психики, причем душевная болезнь оказывается в некотором смысле не противоположностью здоровья, а только специфическим случаем проявления универсальных законов, управляющих психикой. Существует ограниченный набор взаимодействия сознания и бессознательного, и индивидуальная судьба зависит от того, какой из них сознательно выбран или бессознательно реализован каждым человеком. Основным законом развития психики Юнг признает индивидуацию как процесс становления личности. Смысл индивидуации состоит в выделении личности из коллективных основ собственной психики, или, иначе говоря, во втором, не физическом, а духовном рождении человека, возникновении психически самостоятельного и, таким образом, способного к саморазвитию существа.

Уровень сознания современного человека, конечно, неизмеримо выше, чем у дикаря, и естественный путь подлинной индивидуации проходит исключительно через сознание. Юнг с грустью замечает, что несмотря на повышенный уровень сознания, нынешние люди пользуются им не для индивидуации, а совсем для других целей. Сам по себе возросший уровень сознательности («сознание Я», центра всего поля осознаваемых содержаний психики и связанного с ним мышления) еще отнюдь не гарантирует, что психическую жизнь человека нельзя свести к коллективным ее формам. Сознание может преспокойно оставаться сознанием, но при этом быть одержимым «содержаниями бессознательного», отдавая себе отчет в чем угодно, только не в этой своей одержимости. Именно это и происходит, по Юнгу, в современном обществе с его массовой «культурой», подавлением личности и тоталитарным государством. Даже демократия с ее стремлением к поощрению индивидуальных «свобод», не защищает человека от одержимости коллективным началом – ведь она изначально ориентирована на большинство. Трагизм современной ситуации состоит, по Юнгу, в том, что упоенное прогрессом и благополучием, нынешнее общество не замечает и не желает замечать смерти личности и собственного грядущего окончательного вырождения. Как же возможна такая ситуация на уровне отдельного человека?

Как бы то ни было, сознание, игнорирующее существование бессознательного, не желающее признать факт его воздействия на себя и пытающееся отгородиться от таких воздействий, оказывается не в состоянии принять на себя исходящую от бессознательного энергию и подвергается диссоциации, т. е. растворению в коллективной стихии бессознательного. Это юнговское открытие очень важно, поскольку кладет в основание психологии универсальный принцип, позволяющий ей интегрироваться в максимально широкий спектр человеческого знания.

Сама по себе диссоциация сознания еще не равнозначна болезни: даже полная диссоциация даст всего лишь доисторического человека, которого как-никак не назовешь душевнобольным. Болезнь имеет место тогда, когда «автономные содержания бессознательного» воспринимаются сознанием (часто в персонифицированной форме), как реальные объекты.

Большинство людей обычно не выходит за пределы «нормы». Однако, рассматриваемая установка сознания, игнорирующая и блокирующая бессознательное, характерная для этого большинства, чревата тяжкими последствиями и в рамках так называемой нормальной психики. Пожалуй, у Юнга нет такой работы, в которой не затрагивались бы «проблемы души современного человека», перерастающие из проблем личных во всеобщие, мировые.

Моральная и духовная деградация, торжество улюлюкающего плоского здравого смысла, разложение искусства, повышенная конфликтность и агрессивность, расцвет суеверий и изуверских форм религиозности, культ тела – и вырождение, рост числа соматических заболеваний и появление новых болезней: все это следствие одержимости «нормального» сознания содержаниями бессознательного, ярко и драматично изображенные Юнгом.

Содержание бессознательного, которым сознание позволяет захватить над собою власть, сами по себе, разумеется, ни хороши, ни плохи. Плохо, если сознание делает выбор в пользу собственной диссоциации (растворения) и, таким образом, в пользу коллективности. Для архаичного человека состояние бессознательности было естественным и законным, но он свою задачу выполнил – шагнул на ступеньку выше, оставив в наследство будущему возможность развития сознания, этого маленького поначалу плацдарма в борьбе за личность. Большего ни требовалось. Миссия на современного человечества ставится под большой знак вопроса, и его будущее в ближайшем времени оценивается Юнгом весьма пессимистично.

Как этот процесс происходил в гитлеровской Германии? В центре гигантской эспланады, окруженной вооруженными военными, широкая, как русло реки, улица, теряющаяся далеко за линией горизонта. Вдруг, невидимый вагнеровский оркестр наполняет пространство вокруг победными звуками: это марш Нибелунгов… И вот откуда-то издалека, с дальнего конца проспекта, который ведет к трибуне фюрера, появляется пурпурная лента, как первый луч восходящего солнца. Это развиваются двадцать тысяч знамен. В победном ритме музыки поднимается вал, бушует, разбивается об обширную красную скатерть и вдруг мгновенно останавливается. И одним движением двадцать тысяч знамен вздымаются, как огромные пурпурные цветы, и склоняются в едином приветствии перед хрупким силуэтом в коричневой рубашке, почти неразличимом там, на высокой трибуне – перед владыкой Третьей Германии… И я спрашиваю себя, какого монарха, какого национального героя приветствовали бы, расхваливали бы, обожали бы и обожествляли так же, как этого человека, этого маленького человека в коричневой рубашке. Того, который даже в сопровождении кортежа, как монарх, все равно похож на рабочего. Это не популярность, это религия. Гитлер в глазах своих обожателей – это пророк, он обладает божественной властью.

Юнг располагал сведениями об общечеловеческих первообразах – архетипах, таких, как образ матери-земли, мудрого старца, демона, шута-трикстера и др. Но благодаря тем элементам информации, которыми теперь располагают наши современники и которыми Юнг не располагал, сегодня существует гипотеза, согласно который одновременно с писательским вдохновением возможна и «психофизическая реальность» феномена. Может быть, некое невидимое глазу внешнее воздействие вызывает психологическое состояние творчества, откровения, душевного подъема, кажущегося внутреннего озарения. Вера в нечто подобное становится все более и более основополагающий у серьезных специалистов. Эта же техника работает и в практике прохождения лабиринтов. Гитлер обладал даром предвидения и был мастером великолепных представлений, когда фюрер и нация сливались в нечто единое.

Научную нацистскую доктрину покрывал густой туман мистики. А все потому, что нацисты, создавшие новое государство, практически все до одного вышли из обществ и кружков, тайных орденов и братств, реально практикующих древнюю языческую магию ариев. Для одних это было увлечение юности. Для других – забава, для третьих – прекрасная возможность тесного общения и политической игры, но все они прошли через такие странные организации и чувствовали биение магического пульса истории.

Гиммлер уже точно ощущал биение этого пульса! Лин фон Паль, исследуя практику института Аннербе, стратегического центра по оккультизму Германии приходит к определенным выводам. Когда магия начинает управлять поступками людей и в событиях видится только мистическая основа – дело плохо. Тогда рождается весьма необычное государство, и разумные решения отклоняются в пользу неразумных. Гитлер, посылая под Москву дивизии в летнем обмундировании, заявил, что «проблему русских морозов он берет на себя». Но, увы, морозы не слушались. Тысячи обмороженных солдат были недееспособны, а на танках замерзала смазка и они не двигались с места.

В пользу победы сжигались люди, чтобы принести жертву богу войны, пишутся тайные знаки в гороскопах политических деятелей, создается магическая защита городов, а в лучшем институте страны выходят на прямой контакт с инопланетянами. Трезвомыслящие западные следователи на Нюрнбергском процессе и слышать не хотели, что для успеха на фронте необходимо провести обряд жертвоприношения или же, что знание о принципах создания ядерной бомбы получено… из космоса. Для трезвомыслящего человека подобные высказывания – всего лишь попытка объяснить ужасное невозможным. Но для человека с магическим сознанием – это в порядке вещей. Ведь взял же библейский персонаж нож, чтобы принести в жертву для успеха общего дела собственного сына? И убил бы, если бы бог Яхве не предложил заменить ребенка ягненком. Да и свои десять заповедей Моисей получил от Бога на горе Фавор, то бишь, напрямую из космоса.

Нюрнбергские судьи просто не понимали, что то, с чем они столкнулись, имело магический характер. Действительно наследие предков, древнее, практически доисторическое, в силу дурной случайности ставшее государственной практикой. Можно вспомнить 200 000 жителей Берлина, погибших в тоннелях метро по приказу Гитлера, решившего, что ценой такой жертвы он может спасти столицу Рейха от разрушения врагами. Однако, как показал германский опыт, даже такой доисторический взгляд на мир может творить чудеса. И если вы думаете, что чудо может быть только светлым и возвышенным, то ошибаетесь. Чудо не имеет отношение к добру или злу. На то оно и чудо. Но оно может носить в руках жестоких людей и разрушительный характер.

Продолжение.